Веслом по фьорду! - Страница 31

— Никто, даже ты не сможешь справиться с целым семейством саблезубых! — пылко подтвердила туземка. — Ты хоть видел саблезубого тигра?

— Нет. Они водятся только у вас. Мы с ребятами всё больше с белыми медведями в закуски играли. Это игра такая, наша. Кто не убежал, тот идёт медведю на закуску. Да, было дело, бегали-и… А что до тигров, говорят, есть они в Пиктской пустоши, но я и там не ходил.

— Наши тигры ростом с крупного буйвола, но быстрее и мощнее. Одним укусом переламывают хребет слону! Каждую неделю им скармливают больных и старых животных из стада. Это вынужденная мера, иначе нам конец.

— Почему вы их не уничтожили? — удивился викинг. — У вас здесь такие искусные стрельцы и копьеметатели, и бегают все быстро. Взяли б да и прикончили кошек! Или в падаль можно напихать отравы, они сожрут и сами сдохнут…

— Эти кошки священны. Они детёныши самого Иргал-Зага и появились раньше людей.

— Священные или нет, завтра они по ушам точно получат! Ладно, хватит разговоров. У меня есть кое-что для тебя.

Он достал небольшую вещицу из потайного поясного кармана, раскрыл мозолистую ладонь, и Шаммила вскрикнула:

— Какая прелесть, Гуннар! Это мне?

На ладони сияла чудно сплетённая цепочка с маленьким алмазом на золотом колечке.

— Самаркандская побрякушка, — лениво признался он.

— Красивая! Но почему ты даришь её мне?

— Шаммила, это только украшение. Я мог отдать его куртизанке, проиграть, отыгрываясь в съедобное-несъедобное. Уж лучше пусть это золото украсит грудь такой замечательной женщины, как ты, и…

Страстный поцелуй прервал его излияния. Унесённый на крыльях страсти, Гуннар так и не увидел слёз, оросивших точёное лицо Шаммилы. Только её поцелуи были с лёгким солёным привкусом.

* * *

Гуннар встал до рассвета. Шаммилы рядом не было. Прекрасная дочь Муарима подарила викингу незабываемую ночь и, наверное, ушла, чтобы у любимого остались силы для опасного поединка.

Что ж, теперь варвара ожидала работа, в которой он был не менее опытен и искусен, чем в любви. Работа, для которой был создан, — убивать врагов!

Бесшумно, как призрак, викинг топал к Запретному ущелью. Без Слейпнира и без провожатых. Хорошо смазанные пальмовым маслом чешуйки на кольчуге не звякнули ни разу. Не было слышно, как подпрыгивал на спине щит из девяти слоев кожи буйвола. Гуннар воспринял совет старого Муарима и взял с собой крепкое копьё. В битве с саблезубыми тиграми и прочим зверьём, будь то проклятие или (а вдруг?!) белый медведь, ищущий Пламена Славянина, чтобы поквитаться за отбитые почки, любое оружие могло стать полезным.

Ловко, как горный козёл, варвар спустился в зловещую пасть Запретного ущелья. Скелеты домашних животных валялись там вперемешку с останками людей. Вывернутый щит, раздавленный исполинской лапой, бедренная кость быка, ржавый шлем, сломанная пика, белёсый, оскалившийся череп, козьи рога… Здесь едят всех без разбора, отметил викинг.

Обнадёживало, что хищники получали еду, а не охотились. Если зверь не охотится, он становится ленивым и вялым. С таким справиться легче. Значит, саблезубые не могут быть проклятием гулей. Глядя на отвесные стены ущелья, передвигаться по которым могли только ящерицы, Гуннар терялся в догадках.

Тесная, натоптанная тропа отвела его ко входу в пещеру. В глубоком наклонном проходе царил серый полумрак. Глаза привыкли не сразу…

Но, едва ступив за ближайший поворот, варвар увидел их! Громадные полосатые туловища в беспорядке валялись тут и там. Гуннар осторожно подступил к трупам. Запах свежей крови — запах смерти. Кто-то был здесь и выполнил большую часть работы. Священные кошки погибли. Варвар с изумлением разглядывал саблезубых. Разорванные глотки, распоротые животы. Насчитал шесть тигров. Волосы викинга зашевелились, когда он обнаружил на земле отпечаток огромной лапы, нечто среднее между человеческой и волчьей. Это явно кто-то пострашнее чудовища из маминой сказки…

Сквозь мёртвую тишину прокатилось глухое рычание.

Гуннар обернулся.

По западному склону ущелья грациозно спускалась кошка размером с быка. Она так хорошо смотрелась, что хотелось забыть об опасности и просто любоваться. Сильная короткая шея поддерживала усатую голову, из пасти торчали полумесяцы клыков. Золотисто-жёлтые немигающие глаза впились в Гуннара как москиты. В сладостном предвкушении добычи липкие слюни ползли по красным брылам.

«Когда убивали сородичей, этот красавец или охотился, или удрал, — предположил Гуннар, — а на мне он просто отыграется». И запустил копьё. Кошка увернулась. Снаряд бессмысленно шлёпнулся в гранитные обломки, усеявшие ущелье.

Тигр прыгнул. Это был затяжной, прицельный выпад. Зверюга великолепно изогнулась в воздухе. Викинг рассчитал место приземления, достал меч и нырнул под летящего врага.

Клинок распорол белое брюхо, и, совсем не царственно переворачиваясь, кошка покатилась вниз, к входу в подземелье, увлекая за собой компанию маленьких камушков. Из распоротого живота хлынула кровь.

Саблезубый поднялся и с воем бросился на обидчика. Меч попал в разинутую пасть, не причинив вреда. Один хряп мощных челюстей — и кованая сталь перекушена словно ветка.

Вспомнив бой с датчанином Хротгардом, викинг вцепился хвостатому в шею и оказался на спине. Над головой хрипел священный убийца, на ноги лилась его горячая жизнь. Левая передняя лапа царапнула кольчугу, и та разошлась, как старый мешок из-под муки. Длинные кровавые борозды пересекли грудь скитальца.