Веслом по фьорду! - Страница 62

Все остановились, и пол вдруг сам поехал вниз. Шакарра дёрнулся, но Славянин до хруста сжал его запястье. Все поудобней сели на задницы и покатились как с горки. Спуск продолжался недолго. Северянин только-только успел вспомнить зимние забавы своей родной Скандинавии…

Открывались новые белые стены, блестел чистый пол, и высокий разводил народ по блокам. Кстати, как успел подметить сквозь ресницы натренированный гвардеец, тот высокий бородач, которого впоследствии называли странным именем И-Тить, разительно изменился. Ничего человеческого в нём не осталось. Теперь он был похож на оживший салат из осьминогов, от которого однажды дож Белсамондо, отец девицы Глеи, получил столько пищеварительных неприятностей, что вынужден был отменить три встречи, восемь интриг и одни похороны. Прибавьте к этому осьминогу голову пустынной ящерицы, и получится новый И-Тить.

Варвар услышал, как перед носом распахнулись стены. Видимо, надо идти. И он шагнул. Голубое свечение исчезло. Небольшая квадратная комната, чисто, холодно, неуютно. Повезло, что Чака и Стилет с ним и ещё четыре спящих матроса.

Это их… блок, кажется, так она сказала.

— Нравится? — спросил Стилет, осматривая помещение.

— Тюрьма она и есть тюрьма, — сплюнул Пламен.

— А я думал, племена людоедов остались далеко на просторах матери-Африки, — грустно признался зулус. — Оказывается, есть на свете и Епона-мать. Которая так же покушать не дура…

— Не прикасайтесь к стенам! — приказал Стилет, и все увидели, как одного из матросов обвивают стебле-видные щупальца.

Славянин оскалился, оголил оба меча и принялся за прополку.

Рубил он молча и усердно, но щупальца вырастали снова, и не было им конца. Эти странные растения атаковали снизу, незаметно затягивались вокруг щиколотки и тащили жертву к стене, затем поспевали новые ряды стеблей, которые набрасывались на руки, шею и лицо. Сонные жертвы даже не пытались сопротивляться…

— Чака, хлопай матросам по ушам, пусть они просыпаются!

— Какой варварский способ, — топча щупальца противника, не поверил африканец.

— Да я тебя так в чувство приводил!

— Ну если даже на мне сработало…

Исполнительный Шакарра усвоил совет, но взялся за дело творчески, исполнив путём ритмичного похлопывания по ушам различного размера и выпуклости фрагмент народной зулусской песни «Уродилась травушка, конопля-муравушка!» о разнузданном выпасе скота и непонятном хихиканье юных пастушков.

Вскоре проснулись все! Насмерть перепуганные матросы послужили хорошим подспорьем и добавили бешеной энергии в дело избавления от сорняков. Их страх за собственную жизнь был столь велик, а желание наслаждаться ею столь сильно, что матросы не брезговали перегрызать вездесущие щупальца и даже пережёвывать. Голод не тётка…

Рыжие волосы Плама забрызгала зелёная дрянь. Он, словно повар на китайской свадьбе, рубил, резал, шинковал, колол, снова рубил, снова резал и снова шинковал…

И только лейтенант задумчиво изучал содержимое потайных карманов текстильного шедевра от новомодного Джузеппе Лепреззони. На его ладонях, пёстро сменяя друг друга, появлялись капсулки, свёртки, пузырьки, иглы, разноцветные шарики. Он что-то прикидывал, отвергал рассматриваемый вариант, переходил к другому.

— Вот, нашёл, пожалуй, эта штука может подействовать. Чака, сюда! Огради меня от всего этого хотя бы на минуту. Мне нужна одна спокойная минута, зулус!

Бодрый негр заплясал вокруг командира, выделывая невероятные акробатические трюки, на которые, к сожалению, некому было смотреть. Он хватал стебли пальцами обеих ног, связывал их между собой, совершал обманные выскоки и приседания, добиваясь новых и новых столкновений нахальных ростков. Тем не менее ловко образуя вокруг лейтенанта неприкасаемое пространство…

В руке чёрного прыща блеснула длинная, как спица, игла. Он тщательно натёр её одним шариком, затем окунул в склянку и насладился видом жирной красной капли, смазывающей металлическую поверхность. Состав мгновенно застыл и затвердел — один из многочисленных секретов арабских алхимиков. Школа ассасинов не проходит даром…

Стилет обнажил кинжал и вставил спицу в паз на тыльной стороне рукояти, затем потянул рычажок, игла наполовину ушла внутрь.

— Пламен, Шакарра! Я на стену, прикройте меня!

Он отважно бросился в самую гущу к предполагаемому стволу, питающему многочисленные зелёные щупальца. Замахнулся и вонзил отравленную иглу в мягкое, пульсирующее тело живой ловушки. Сработал тайный механизм, и стальная спица вошла ещё глубже.

Напор атаки стеблей мгновенно увял. Перестали орать храбрые ганзейские матросы. Чака застыл на одной руке, головой вниз, с ногами, завёрнутыми в косичку. Пламен Славянин опёрся на мечи, как на костыли, и категорично выдохнул:

— Всё! Хочу в дупло Иггдрасиля с тремя валькириями, — потом что-то прикинул и поправился: — Ладно, можно и двух, я устал…

Шакарра сел в зелёную жижу и извлёк из дебрей набедренной повязки позвонок твари из источника.

— Ты принёс мне победу в бою, — признался он позвонку. — Господин лейтенант, у вас столько всего полезного с собой. Может, найдется верёвочка и игла без яда, чтобы сделать амулет?

— Да пожалуйста, без проблем. — Стилет протянул суеверному африканцу и то и другое. — Только иглу верни.

Шакарра в минуту смастрячил себе талисман и повесил счастливый позвонок на шею.

На матросов было жалко смотреть. Двое усиленно молились, третий в шоковом состоянии как-то странно улыбался, и только четвёртый подошёл к храброму человеку со шрамом на лице и доложил: